tal_gilas: (minstrel boy)
[personal profile] tal_gilas
Немного рассуждений на тему о средневековом менталитете, межсословных отношениях и т.д. Пока хаотично.

Для большинства современных людей рыцарь представляет из себя нечто совершенно противоположное тому, кем он был в действительности. Немного чудак, бухающийся на колени перед всеми дамами, немного спортсмен, таскающий непонятно зачем на себе груду железяк, чуточку драчун, по большей части неудачливый (на манер Дон Кихота), маргинал. В общем, личность странная, чудаковатая, а уж если как-то и проявляющая себя с сильной стороны, то исключительно в противопоставлении «несправедливому» и «непонимающему» обществу.

Олег Соколов, "Империя истории", №2, 2002



Почти повсюду владелец замка был грубым и хищным солдафоном — он воюет, сражается на турнирах, проводит мирное время в охоте, разоряет себя мотовством, душит поборами крестьян, грабит соседние замки и разоряет церковные владения.

А. Люшер. Французское общество времен Филиппа-Августа.

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Luscher/08.php (на самом деле, если кто глянет и прокомментирует, буду очень благодарен; я не больно-то склонен доверять как подборкам на тему «фсеплохо», так и подборкам на тему «фсе в шоколаде», я не верю в односторонность жизнь. Разумеется, если дать подборку только по преступлениям, в ЛЮБУЮ эпоху сложится очень, ОЧЕНЬ мрачная картина)

Вопрос о нормах человеческих отношений в Средние века – вещь сложная и неоднозначная. Хотя бы потому, что судить о них нам предоставляется по материалам, которые зачастую диаметрально противоположны друг другу. Это, с одной стороны, художественные произведения и справочники по этикету, а с другой – документы (хроники, судебные записи, переписка, жалобы и т.д.). И ни в одной из этих сфер – даже когда они рисуют идеального рыцаря или идеального буржуа – не наблюдается единообразия…

Тот, кто в служении ретив,

И в пылкой нежности учтив…

Шевалье де ла Ла Тур в знаменитой книге наставлений своим дочерям рассказывал о благородной даме, которая, ругая мужа на людях, так разозлила его, что «он ударом кулака свалил её наземь, а затем ударил ногой по лицу и сломал нос, так, что она никогда уже не могла открывать людям своё изуродованное лицо».

В «Гарене» королева Бланшефлер настаивает, чтобы король высказался в пользу лотарингской стороны. «Король услыхал, и гнев разлился по его лицу: он поднял кулак и ударил королеву по носу так, что брызнуло четыре капли крови». Дама ответила: «Премного вам благодарна. Когда вам будет угодно, можете повторить».

Посещавшие Англию иностранцы отмечали, насколько запуганы англичане авторитетом старших – не только дети, но и взрослые нервно вскакивали, если в комнату входили их родители, и не садились без разрешения. С другой стороны, как отмечали, опять же, многие иностранцы, мало какая другая нация сквернословила так, как англичане – и взрослые и дети, не стесняясь ни присутствующими, ни местом.

Средневековые нормы жизни и отношений, в том числе уровень допустимой бытовой жестокости – вот вопрос, вокруг которого наросло немало мифов. Основной из них, на мой взгляд, гласит: самоценность человеческой жизни была ничтожна и в качестве таковой осознавалась всеми (если умирает семь детей из десяти, стоит ли о них плакать?..); гуманизм в любой форме средневековому человеку был не свойственен вообще, жестокость и насилие были культурной, социальной и психологической нормой (цитирую Морваэна, который, на мой взгляд, сформулировал очень хорошо); высший абсолютно безнаказан по отношению к низшему (дворянин имеет право убить «мужлана» по собственному желанию, и ничего ему за это не будет).

«Однажды Джон Гарв, грузчик, шел по улице, когда какой-то знатный юноша проскакал мимо на коне полным галопом и сбил с ног ребенка. Джон ухватил коня за уздечку и сказал беспечному всаднику, что надлежит быть осторожнее. Тот в ответ выхватил меч и убил благонамеренного лондонца на месте».

Впрочем, в одной из заметок я уже писал, что, даже невзирая на высокую детскую смертность и всеми сознаваемую опасность, которой подвергались маленькие дети, родители отнюдь не переставали скорбеть по умершим отпрыскам – и любить живых, вплоть до готовности отдать за них жизнь.

Иными, по сравнению с современностью, несомненно, были нормы поведенческие и эмоциональные (сила и степень возможного проявления эмоций; так, в «Песни о Роланде» суровые рыцари не стесняясь плачут и падают в обморок от горя; вспомним, какими бурными эмоциями сопровождались научные диспуты в университетах, раз уж в статутах приходилось оговаривать, чтобы участники не прибегали к оружию), но хаотическая жестокость нормой не была никогда, и Влада Цепеша его же современники считали извергом. Да испанский король Педро прозвище Жестокого явно получил со смыслом – окружающие выделили и обозначили то, что их, как минимум, удивляло (что характерно, как только король расправился со своими политическими противниками, прозвище ему сменили на Справедливого J).

Вечный вопрос, на самом деле – ЧТО было иным? Менталитет? Этика? Отношение к закону? Представление о людях, о мире, о своем месте в нем?..

Средневековый мир (в том числе в его отражении в литературе), действительно, изобилует жестокими, подчас даже немотивированно жестокими, действиями, которые тем не менее являлись фактом бытия (хоть и не нормой) и не воспринимались как нечто из ряда вон выходящее в ту эпоху, когда человек, отправляясь в более или менее далекое путешествие, заранее исповедовался, поскольку не знал, суждено ли ему вернуться. Даже игры, в которых принимали участие не только дети, но и рыцари и дамы, отличались известной грубостью. Такова, например, была распространенная вплоть до XVIII века (а с некоторыми вариациями дожившая и до сего дня) игра под названием «Жучок». Правила ее были таковы: один из игроков становится на колени, и ему завязывают глаза. Потом другие играющие начинают по очереди бить его ладонью по спине, а водящий пытается угадать, кто его ударил.

И что побуждает двух совершенно незнакомых и не настроенных друг против друга людей, повстречавшихся на лесной тропе, немедленно начать кровавый поединок, как это часто происходит в балладах?

Трубадур Гираут де Борнель, писавший в начале XIII в., сожалеет о разбойных повадках, недостойных воина: «Когда-то я видел, как бароны в красивых доспехах устраивали турниры и участвовали в них, и было слышно, как долго говорили о тех, кто нанес прекраснейшие удары. Ныне честь состоит в воровстве быков, овец и баранов. Ах! Позор тому, кто является пред дамой рыцарем, который собственной рукой гонит стада блеющих баранов или грабит церкви и прихожан». Другой современник и трубадур, провансалец Бертран д'Аламанон, сочиняет сатирическую тенсону с намерением посмеяться над сеньором Ги, бывшим разбойником, который остепенился и стал поэтом, и говорит ему: «Друг Гион, я очарован твоим здравомыслием, ибо ты стремишься овладеть всяким ремеслом. Ты, долго бывший разбойником с большой дороги, теперь, как я слыхал, возвысился до сержанта. А после похищения быков, овец и баранов ты стал жонглером и исполняешь стихи и песни. Этак ты взойдешь к великим почестям».

Только что процитированный Гираут де Борнель имел тем больше оснований жаловаться на разбой сеньоров, что сам пал его жертвой. Эти люди не уважали даже поэтов. Однажды, когда Гираут, проходя через горы Наварры, возвращался от кастильского двора, где его тепло приняли и осыпали подарками, наваррский король Санчо Сильный велел своим воинам обобрать его. (А.Люшер. Французское общество…)

О том, что средневековое общество было сурово к преступникам, свидетельствуют не только законы и хроники, но и многие литературные произведения. О том, что даже провинившийся домочадец вряд ли мог рассчитывать на легкое наказание, например, слова трактирщика в «Кентерберийских рассказах»:

Коль поварятам надо взбучку дать,

Ей только и забот, что мне совать

Дубину в руки, в голос причитая:

«Лупи их крепче! Ой, напасть какая!

Бей насмерть, не жалей дрянных щенят!»

(Пер. И. Кашкина)

Николо Бийярд в 13 в. заявил: «Мужчина должен наказывать свою жену и бить её для её же блага, поскольку она часть его домашнего хозяйства, а хозяин может делать со своей собственностью всё, что ему угодно». В каноническом праве говорилось: «Совершенно ясно, что жены должны повиноваться своим мужьям и быть им почти слугами».

Прелат Парижа в 14 веке наказывал жене «вести себя подобно собаке, которая сердцем и глазами устремлена на своего хозяина, и даже когда хозяин наказывает её и кидает в неё камни, собака, виляя хвостом, везде следует за ним… жена должна всегда испытывать к мужу чувство искренней и безусловной любви».

Побои не являлись чем-то из ряда вон выходящим – а точнее, даже составляли норму повседневной жизни (разумеется, не в крайних проявлениях, а в тех дозах, которые казались достаточными для воспитания детей, поучения жен и вразумления подчиненных). Но, с другой стороны, на чересчур жестоких мастеров, истязающих своих учеников и подмастерьев (и более того, заставляющих их заниматься «неподобающими» делами вместо обучения), раз за разом жалуются в городские и гильдейные суды – и выигрывают.

Мозес Смит, медник, и его жена Мэри в бане поругались с Джейн, женой Уильяма Эдмондса. Суд обязал их помириться и впредь не ссориться. Также они обязуются не бить Элизабет Эдмондс, свою ученицу (apprentice), иначе как ради «справедливого наказания, кое должно проводиться березовой розгой, и притом не давать ей больше шести ударов кряду».

Гильдия золотых дел мастеров оштрафовала Джона Трентмоса на 3 шиллинга 4 пенса за то, что он заставил своего подмастерья возить тачку. Также двое подмастерьев пожаловались главам гильдии торговцев тканью, что мастера под угрозой побоев заставляют их носить дрова, уголь и воду и ходить в трактир за элем.

Не могу удержаться от параллели с викторианским временем, когда у некоторых хозяев подмастерья, особенно поступавшие из работных домов и приютов, трудились как рабы, и это не фигура речи. Вот что говорится в отчете комиссии, обследовавшей хлопчатобумажную фабрику, куда отдавали в учение детей из работных домов: «Некоторых заковывали, чтобы они не сбежали, надевали им кандалы на щиколотки, после чего цепью обвивали ноги до бедер, и в таком виде они должны были ходить, работать и спать». «Кузнецу было велено заковывать тех подмастерьев, на кого указывал хозяин. Эти кандалы были почти такие же, какие обычно надевают на преступников. Даже молодым женщинам, если их подозревали в склонности к побегу, надевали кандалы, обвивая ими ноги доверху, самым непристойным образом, так что они по нескольку дней, даже зимой, ходили почти голыми». «Хьюз (надсмотрщик) начал бить меня палкой, и я сказала, что пожалуюсь матери. Тогда он пошел и привел хозяина. Хозяин тоже начал бить меня палкой по голове, так что она вся покрылась шишками, и пошла кровь. Мне было так больно, что я долго не могла спать совсем, и с тех пор всегда сплю плохо». «Была одна молодая девушка, Сара Гудлинг, которой стало дурно, и она остановила свой станок. Надсмотрщик Джеймс Берч кулаком свалил ее на пол, а когда она поднялась, ударил ее еще раз. Потом Сару отнесли в барак, где жили подмастерья, и соседка по кровати нашла ее мертвой. Была еще девушка по имени Мэри. Она уронила на пол миску с едой. Мастер ударил ее ногой куда не следует, и она долго болела, пока не умерла. А Каролину Томпсон били, пока она не сошла с ума».

Средневековые гильдии до подобного массового отношения к своим подопечным все-таки не дошли…

Одна из баллад англо-шотландского пограничья (т.н. border ballads), а именно – «Перси Рид», поражает своей лаконичностью в деталях и будничным тоном описываемого (по типу своему эта баллада принадлежит к т.н. «goodnight» , т.е. повествует о гибели героя и его предсмертном прощании с друзьями и близкими). Перси Рид отправляется на охоту в Чевиотские холмы со своими соседями, Холлсами; вечером того же дня он ложится отдыхать и засыпает; проезжающие мимо Лиддсдейлы вместе с вероломными Холлсами обезоруживают и убивают его:

They fell upon him all at once,

They mangled him most cruelle;

The slightest wound might caused his deid

And they hae gien his thirty-three.

They hacket aff his hands and feet

And left him lying on the lee.

[Они набросились на него все раз и изувечили самым жестоким образом. Даже самая легкая из ран могла бы его убить, а они нанести ему тридцать три. Они отрубили ему руки и ноги и оставили его лежать на лугу.]

В переводах, что характерно, эта особенность мировосприятия часто сглаживается, баллада становится более приближенной к современному мировидению. Если сравнить оригинальный текст баллады «Исповедь королевы Элеоноры» и перевод, выполненный Я.С. Маршаком («Королева Элинор»), то несходство быстро бросается в глаза. Оригинал проще, откровеннее; несколько раз упоминается казнь через повешение (Маршалл опасается, что королева казнит его за обман; королева сулит казнь двум мнимым «монахам», если выяснится, что они не французы, а англичане) – у Маршака же граф заранее просит прощения у короля, «если в чем-нибудь согрешил», а не заручается его поддержкой против гнева Элеоноры. В оригинале страх графа перед королевой несколько раз подчеркивается рефреном «And the quakering heart had he» («У него трепетало сердце»), в переводе же этот мотив вообще исчезает:

- Кайся, кайся, - сурово ответил монах,

А другой отозвался: - Аминь!

Напомним следующее – то, что часто упускаем из вида мы, привыкшие к номинальному равенству, по крайней мере сословному – средневековое общество есть общество жестко структурированное, с почти не проницаемыми преградами между сословиями (простолюдин, проявивший доблесть в бою, иногда сможет получить рыцарский меч, но редки, практически единичны такие случаи).

1204 году, при осаде французским королем английского замка Шато-Гайар в Нормандии, рядовой французский солдат по имени Ральф, и с ним еще несколько человек, пробрались во внутренний двор. Оттуда Ральфу удалось пробраться по очистной трубе в уборную, а затем - в замковую часовню, после чего он открыл ворота изнутри и впустил французов. Король лично посвятил Ральфа в рыцари. Еще один известный (хоть и более поздний пример) рыцаря из простолюдинов - Гильом Тирель, начавший свою карьеру в качестве поваренка. За ловкость и сметливость его приблизил к себе будущий король Франции, после чего сделал своим оруженосцем, и в положенный срок Тирель был посвящен в рыцари. На его гербе были изображены три кухонных горшка.

А вот как выглядит «мужлан» с точки зрения рыцаря, который, разумеется, безупречно учтив в кругу равных:

Мужики, что злы и грубы,

На дворянство точат зубы,

Только нищими мне любы!

Любо видеть мне народ

Голодающим, раздетым,

Страждущим, не обогретым!

Пусть мне милая солжёт,

Ежели солгал я в этом!

Нрав свиньи мужик имеет,

Жить пристойно не умеет,

Если же разбогатеет,

То безумствовать начнёт.

Чтоб вилланы не жирели,

Чтоб лишения терпели,

Надобно из года в год

Век держать их в чёрном теле.

Кто своих вилланов холит,

Их ни в чём не обездолит

И им головы позволит

Задирать — безумен тот.

Ведь виллан, коль укрепится,

Коль в достатке утвердится,

В злости равных не найдёт —

Всё разрушить он стремится.

Если причинят виллану

Вред, увечье или рану,

Я его жалеть не стану —

Недостоин он забот!

Если кто о нём хлопочет,

Он тому помочь не хочет

Хоть немножко в свой черёд.

Злобой он себя порочит…

Это пишет Бертран де Борн, рыцарь и трубадур.

Оппозиция «учтивый простолюдин/бесславный барон» - несомненная редкость…

- Пердигон! Порой бесславно

Жизнь ведет свою барон,

Он и груб и неумен,

А иной виллан бесправный

Щедр, учтив, и добр, и смел,

И в науках преуспел.

Что донне можете сказать:

Кого из этих двух избрать,

Когда к любви ее влечет?

В первую очередь, сборники по этикету подробно, в деталях обговаривают нормы отношений между равными – и очень редко и коротко рассматривают отношения «сверху вниз», по сути сводя их к небольшому набору правил («следи за нравственностью слуг, вовремя рассчитывайся с работниками, не держи ленивых и распутных служанок» и т.д.). Т.е., отношения к нижестоящим не выходят за рамки деловых либо благотворительных. То, что проводить время нужно исключительно с равными – «с достойными» - и не навязываться с общением к первому встречному, не убедившись, что он действительно «достоин», неоднократно подчеркивается.

Я вам открою, что делать должны вы,

Чем, как женщина, славиться впредь:

Вы должны быть с достойным учтивы…

Во французском фаблио XIII в. «О том, как виллан словопрением добился рая» крестьянин, пытающийся после смерти проникнуть в Царство небесное, встречает противодействие святых, не скрывающих своего презрения к мужикам; святой Фома говорит, что рай — «обитель для куртуазных».

Заметим, что англосаксонскому обществу в меньшей степени, чем северофранцузскому, с его жесткой иерархичностью («феодализм в вакууме»), был свойственен непреодолимый разрыв между высшими и низшими (ну, разные системы права, есстно, тому способствовали), хотя в саксонской Англии и существовало рабство. Норманны принесли на завоеванную почву новый стиль отношений (хоть и не вполне привившийся, во всяком случае не усвоенный низами, не желавшими переходить на положение мужланов-полуживотных – два и три века спустя после Вильгельма англичане ничуть не меньше продолжали гордиться тем, что они of freeborne bloode) и детально прописанные социальные ритуалы. БОльшей педантичностью церемониала, разработанного в мелочах, славился разве что испанский двор, где регламентировалась даже высота, на которую придворным дамам разрешалось приподнимать подол, переступая через порог.

В северофранцузских романах, жестах и фаблио мы отчетливо видим, что дворяне считают крестьянина неким подобием скота, морально и физически уродливым. Для него нет ничего святого, он лжив, вороват, гадок, у него омерзительная внешность. Звероподобность крестьянина становится своеобразным штампом. В реальной жизни презрение сеньора к мужлану выражалось по-разному. Во время одного из крестьянских восстаний мятежники остановили на дороге нескольких рыцарей. Те не стали сопротивляться и погибли, не пожелав обнажить свое оружие, дабы не марать его "подлой" кровью. А барон де Шатле в своем завещании велел похоронить себя стоймя в одной из церковных колонн, чтобы "никогда нога виллана не ступала на то место, где будет погребено тело благородного дворянина".

This account has disabled anonymous posting.
If you don't have an account you can create one now.
HTML doesn't work in the subject.
More info about formatting
Page generated Jul. 18th, 2025 01:12 pm
Powered by Dreamwidth Studios